Активность

КОНЕЦ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ

Вы слышали о литературном конкурсе «Конец человечества»? Если нет, я расскажу о нем, поскольку участвовать в этом мероприятии, к несчастью, довелось лично.

Организатором был интернетный портал «Terra Forma». Ни плохих, ни хороших отзывов об этой организации я не нашел, зато многое прочитал в Положении. Например, там говорится: «Предлагаем вам пофантазировать на тему глобальных катастроф, войн и кризиса. Да, тема не очень радостная, зато это неплохой способ разобраться в собственных страхах и, может, даже избавиться от них».

Какая забота о людях! Разберетесь, избавитесь…. Пропаганда лучше, чем в ТВ-рекламе, но не будем доверять поверхностному впечатлению.

Первое, что показалось мне подозрительным, – чисто формальные требования к текстам: жанр, объем, тема и т.д. О правилах создания рассказа почему-то не сообщили ни слова.

Сомнительной выглядела и информация о жюри. Скажем, о Юрии Долотове написано так: «Геолог, спелеолог, историк горного дела. Редактор и составитель различных научных изданий. Люблю фантастику с детства, опытный её пользователь. Пишу сам немного, для удовольствия (да, графоман), получатся лютый неформат, поэтому не печатаюсь».

Человек открыто признал себя графоманом, причем даже доказательство тому предоставил (не бывает пользователей фантастики, – только читатели). На свою беду, я принял это «досье» за шутку.

Очередную ошибку допустил, когда не поинтересовался лауреатскими текстами прошлого конкурса. Я мог получить полное представление о мастерстве членов жюри (как они анализировали рассказы), но….. Наверно, на меня подействовал чей-то гипноз. Если Кашпировский использовал телевидение, чтобы морочить несчастные головы, то здесь влияние шло через Интернет.

Если серьезно, мне просто хотелось участвовать в конкурсе, да еще фантастических рассказов. Я ведь работаю в этом жанре. Не так уж много сейчас подобных мероприятий, а ждать следующего – вариант не для меня.

Итак, отбросив колебания, я подготовил рассказ «Непобедимый огонь» (ссылки запрещены, но текст легко найти в Интернете)
и отправил его на электронный адрес конкурса.

Как выяснилось позднее, моя рукопись не попала в список финалистов. Конечно, это бывает со многими авторами, и я быстро забыл бы о таком печальном событии, но первый попавшийся рассказ финалиста «Свои» заставил меня удивиться. Ошибок в нем было так много, что я не смог перечислить все (в анализе их не только указывал, но и комментировал).

Сам собой появился вопрос: почему, интересно, «Свои» лучше, чем «Огонь»? Я опубликовал замечания на сайте и потребовал от Ивана Бахонина встречу с председателем жюри.

Тот попытался возразить:

«Можно было бы сказать: «просто не повезло», если бы у рассказа была одна низкая оценка и две высокие (или одна высокая и две средних). Но когда трое незнакомых друг с другом людей, разного возраста и образования, оценивают один рассказ примерно одинаково невысоко, может, рассказ и правда не дотягивает?».

Возможно, я не стал бы спорить, но уж очень захотелось узнать, что это за «люди разного образования». Кроме образования, должны быть умственные способности, внимательность и порядочность.

Я ответил вежливо:

«Слов «везет» или «не везет» на конкурсе не существует. «Огонь» не дотягивает? Я уже нашел кучу ошибок в рассказе «Свои», и если понадобится, еще столько же добавлю. Пусть эксперты прокомментируют «Огонь», поскольку я начинаю сомневаться в их компетенции».

Бахонин неохотно пообещал поговорить с членами жюри. Поскольку Иван их не представил, мне пришлось самому разбираться, кто оставлял новые комментарии.

Более-менее профессиональным выглядело сообщение какого-то Theo Korhonnen:

«Почему «Свои» лучше, чем «Непобедимый огонь»? Рассказ «Свои» оставляет целостное впечатление. Интересно выстроено повествование, переключение между личностями главного персонажа, и всё работает на создание и углубление образа.

А ещё работает в эмоциональном плане. То, как нам намекают на определённые события, которые срабатывают или не срабатывают дальше, как подводят к концовке, а потом переворачивают всё, – это качественная работа. Как читателя меня трудно зацепить текстом, поэтому если я понимаю, что финал сначала заставил понервничать, а потом резко выдохнуть «Слава богу!», значит, что-то в этом есть.

В «Своих» есть: приятный, без вычурностей и соответствующий повествованию слог, хороший, работающий на раскрытие мира и персонажей сюжет, персонажи-личности, каждый со своими особенностями и характерами, интересная «фишка», придающая тексту изюминку, наконец, работающий ход в финале, играющий на эмоцию и раскрывающий отношения персонажей и перемены в главном герое.

Рассказ «Непобедимый огонь» качественно написан. Да, хороший слог, плавное повествование. Больше сказать о нём нечего. Опустим эмоциональное послевкусие, которого после текста не остается.

Герои? Не раскрыты. Бухалыч, резко вставший на путь исправления алкоголик, какая за ним история, почему я должен ему сопереживать? Егор Поклонов – ладно, у него семья, это повод немножко переживать за героя. Но у всех там семьи.

История? Появился некий огонь, герои едут, едут, и в конце огонь сам исчез. Истории нет, событий нет. Раз уж вы хотите, чтобы инопланетяне всё прекратили (хотя даже из текста это не ясно, выглядит как бредовая версия Поклонова), но оно должно тоже на что-то работать – а здесь не работает. Ни развития сюжета, ни раскрытия персонажей, ни абсурдистской тщетности и беспричинности бытия – ничего не делает ни странная концовка, ни тягучее бессобытийное повествование. И хотя текст крепок и гладок, как художественное произведение он не имеет высокой ценности. Моя оценка была не особенно низкой, потому что в сумме достоинств и недостатков он имеет право на существование, но для выхода в финал он не дотягивает.

Автор в праве гневаться, что его задумку не поняли и не оценили, но высказывания в духе «этот рассказ явно хуже, но он прошел» напоминают школьные разборки «а почему у Маши пять, а у меня три, я же у неё списывал». Читательское восприятие текста никогда не равно авторскому, жюри – тоже люди со своими ожиданиями от текстов и своей системой оценки. Можно либо сделать для себя выводы, присмотреться к победителям и оценить, что «заходит» местной аудитории, либо искать другую площадку, где оценят по достоинству. Либо идти против течения и махать кулаками на необразованных негодяев в жюри».

Дорогие читатели, вы поняли, что означает строка Theo «переключение между личностями главного персонажа»? Я – нет. Раздражает бесконечно повторяющийся глагол «работает». Неопределенное «что-то в этом есть», обычно указывает на то, что литератор сам не понимает свои выводы.

Theo утверждает, что критика поощренного рассказа напоминает ворчание школьника, недовольного оценкой. Он как будто не знает, зачем делают сравнительный анализ. Читаешь чужой рассказ, ищешь недостатки, затем считаешь, сколько ошибок в другом тексте. Рукопись, в которой недоработок больше, проигрывает.

Korhonnen часто говорит об эмоциях, что свойственно женщинам. Выражение «из текста это неясно» тоже наводит на странные мысли (правильно «в тексте это неясно»). Жаргонные словечки вроде «зацепить», «дотягивает»…. Наконец, не помешает разобраться, что именно «заходит местной аудитории». Жаль, что умер сатирик Михаил Задорнов. Как бы он порадовался материальчику для свежей шутки!

«Моя оценка была не особенно низкой, потому что в сумме достоинств и недостатков он имеет право на существование», – заявляет Theo. При случае, поклонюсь ему в ножки.

Если серьезно, я решил, по его совету, помахать кулаками:

«Theo, рассказ «Свои», как и любой другой, должен оставлять не впечатления, а конкретные мысли. Нормальный эксперт доверяет фактам, а не чувствам.

В «Своих» – интересное повествование? Местами. Сюжет все-таки не нов, – живую мертвечину «мочат» в литературе давным-давно. К своему сожалению, автор не придумал ничего оригинального.

Да, поступки главного героя часто его характеризуют, но поступки есть и у героев «Огня». Кстати, описания главного героя в «Своих» нет вообще, а это считается нехудожественным (то же самое – отсутствие описаний мест действия).

Эмоциональный фон, конечно, важен, но не настолько, чтобы пешка превратилась в ферзя. И кто сказал, что температура «Огня» ниже? Там тоже атмосфера страха, заботы о близких, мужества, любознательности.

Согласен, наколка в «Своих» – сильнодействующая пилюля, но концовка не объясняет, что будет дальше. Вся нежить подохнет или ее перестреляет лихой спецназ, неизвестно.

Никакого приятного слога в «Своих» нет. Нет ни стиля (построение предложений), ни языка (словарный запас и применение слов), ни композиции (описания мест действия и главных героев, соразмерность главной и второстепенной информации, соотношение глав и т.д.). То пишется от имени автора, то от имени главного героя. Подобное шатание говорит о том, что писатель не знает, как создают художественное произведение.

В «Своих» нет вычурности? Но в «Огне» она тоже отсутствует. Все изложено простым понятным языком, без тумана и разрыва с реальностью.
О персонажах сказано немало. Добавлю лишь, что дети «Своих» в первой же критической ситуации растерялись бы, и все закончилось бы очень плачевно.

Допустим, эмоциями «Огня» вы не напились, хотя на одной воде все равно далеко не уедешь. Вы заявили, что не раскрыты герои. Но так ли это?

Поклонов: автомобилист-любитель, хороший семьянин, рассудителен, не теряет голову в трудной ситуации, трудолюбив, не выносит яркий свет, любит животных, с твердым политическим кредо, сочувствует природе и своей стране. предпочитает трезвый образ жизни, осторожен.

Бухалыч: вроде жалкая личность, алкоголик, но хороший товарищ, любит военные фильмы, в аргументах не уступает Егору, миролюбив, хочет завязать со спиртным, не жаден, забывчив, саркастичен, заботливый отец, неспособен поверить в невозможное.

Огонь сам не исчез, как вам почему-то показалось. Цитирую (говорит Поклонов): «Другие гости из космоса, тоже заинтересовавшиеся нашей планетой, смекнули, что локализовать такой огонь мы не в состоянии. Успешно выполнив работу пожарной команды, зеленые человечки незаметно ретировались».

Вы недовольны сюжетом «Огня», а между тем о живучем огне еще никто не писал. Дорожная одиссея вам видится скучной? Ну, наверно, вам больше по душе, когда отбиваются от всяких чудовищ, как в детской компьютерной игре.

Вы написали, что в «Огне» нет истории, нет событий. Скорее всего, вы не ставили себя на место главного героя. События вполне серьезные: человечеству грозит гибель. Одна опасность, а проблем – великое множество: дороги, пекло, нервы, потери, отсутствие будущего. Еще немного, и страна прекратит существование. И вдруг благополучный неожиданный финал.

Инопланетяне вам тоже не угодили. Что ты будешь делать, – не доложили, откуда прилетели! Да не собирались они откровенничать, потому что, по версии Поклонова, «не хотели нас шокировать». Ах, да, это тоже кажется вам бредовым. А почему? Огонь, пожирающий все, и не погасимый ничем, вряд ли мог появиться на Земле. Его породили пришельцы, и они же его потушили. Все логично.

Насчет «школьных разборок»: школьники не понимают разницу между хорошим рассказом и плохим. Поэтому в будущем, будьте добры, воздержитесь от подобных аналогий.

У жюри, конечно, есть система оценки, только она не «своя». Есть единая, давно разработанная для всех литературных конкурсов, система. Например, жюри не может не знать, что такое стиль, не может не учитывать его, потому что это одна из основ. Слишком много приемов в него входит, а эксперт обязан разбираться, что правильно, а что – нет, где знания, а где – фактическая ошибка, где логика, а где – путаница и т.д.

Korhonnen, как я и предполагал, встал на дыбы:

«То, что вы пишете, – субъективная оценка. Ценность художественного произведения далеко не исчерпывается стилем, приёмы которого изложены в учебниках. Стиль может быть нарочито простым или близким к разговорному, если того требуют цели произведения. Я уже много лет связан с литературой профессиональными узами, и даже на произведения великих писателей по сей день у академиков могут быть разные взгляды.

Вам, видимо, ближе восприятие текста как конечного продукта авторского сознания: читатель обязан правильно понять текст. Мой подход близок к рецептивной критике, в которой смыслы текста порождает каждый конкретный читатель. Я не верю, что читатель может на сто процентов понять замысел автора, и считаю, что требовать этого глупо, зато читатель принесет свои смыслы в текст, а это уже интересно.
Вы придираетесь к концовке «Своих», говоря, что неизвестно, что там дальше, а мне понятно: эти двое нашли друг друга, значит, не всё так плохо в этом мире. Напоминает «Последнюю любовь на земле» – там тоже, если так подумать, дальше ничего не ясно, а всё-таки от финала щемящее счастье. Вы защищаете концовку «Огня», а я вам говорю, что, как человеку, который не был в авторской голове, мне из всего предыдущего текста не удается выстроить линию, которая бы заставила поверить в инопланетян. Никаких намеков, что в мире этого произведения они могут быть реальны. И тот же вопрос, что задаёте и вы: а дальше что? Всё будет как раньше, или прилетят зеленые опять и снова пожгут? Неясно, но чувства завершенности нет.
Вам повествование в «Своих» кажется неинтересным, потому что вы видите избитый сюжет с зомби, а я вижу, что он подан не так, как в других текстах, и даже если не нов, с задачей показать особенности детского мира, человеческие отношения, борьбу страха и силы воли в человеке – справляется. Так же, как вы видите в «Огне» блестящий образец дорожной одиссеи (лучше самой «Одиссеи» Гомера? Или той же «Дороги» Маккарти?), я этого не вижу, потому что текст не даёт достаточно ключей, чтобы все глубокие мысли вынести из него.
Времена дидактической литературы давно прошли, а модернизм с постмодернизмом сломали все привычные представления о художественности, но литература от этого хуже не стала.
Можно до бесконечности обмениваться мнением, но от этого оно им быть не перестанет. Даже самое маститое жюри – люди, и оценивают на разных конкурсах с разных точек зрения, суровые премии литературные судят тексты по соответствию повестке дня или вообще политизированы. Бывает, что и во «взрослых» премиях скандалят, жюри между собой не соглашается по одному и тому же тексту, это неизбежно.
Если подход конкретной площадки не устраивает, ищите другую, но не пытайтесь переделать всех под себя. Доказывать, что текст плох или хорош людям, которые считают иначе, – дело неблагодарное, как бы ни были крепки ваши аргументы. К тому же, если не один человек, а сразу несколько примерно одинаково оценили текст, это уже показатель. Пусть даже вы не считаете это мнением экспертного жюри, но это уже мнение хотя бы небольшой, но группы читателей с определенным стажем.
Для автора это возможность оценить, насколько иначе, чем он сам, могут воспринять его текст разные люди, с разным воспитанием, образованием, литературным вкусом. Автор может задуматься, что-то для себя почерпнуть, а может просто посмеяться и пойти дальше. Если автор действительно хорош, он свою аудиторию найдёт. А этот конкурс и эту ситуацию вспомнит когда-нибудь или с благодарностью, или с ухмылкой, – дескать, проглядели меня тогда, а я был прав.
Споры ни к чему не приводят. Поэтому, с вашего позволения, я на этом откланяюсь и уйду обратно в тень своего интровертного бытия».

Интересный персонаж Korhonnen, не так ли? Несмотря на это, согласиться с ним трудно. Особенно с этим: «Смыслы текста порождает каждый конкретный читатель». На самом деле читатель тут ни при чем. Все придумывает писатель, а читающая аудитория лишь развлекает себя, листая его творение.

Разговорного стиля не бывает. Литературный стиль – это логическое, фактическое, речевое и этическое содержание произведения. Делится на тропы и стилистические фигуры. Что касается диалогов, в них допустимы многие вольности, поскольку это речь вымышленных героев. Авторские же мысли, события и описания должны быть безупречными..

Korhonnen, видите ли, не верит, что «читатель может на сто процентов понять замысел автора». А для чего тогда нужен автор? Он должен писать так, чтобы его понимали, – по крайней мере, чтобы понимала читательская аудитория, для которой он трудится.

Theo считает, что концовка неважна, – мол, встретились, спаслись, влюбились, а дальше пусть хоть трава не растет. Он забыл, что обсуждает не любовную историю. Тема конкурса, а значит, и каждого рассказа, – катастрофа планетарного уровня, поэтому судьба всех героев должна быть на поверхности.

«Понравился» и «оставил яркое впечатление» – одно и то же, а тавтология писателю непростительна.

Да, я вижу избитый сюжет с зомби, потому что он действительно избит. Живые мертвецы, хоть сражайтесь с ними, хоть целуйтесь, – все равно останутся живыми мертвецами, на которых скакали фантасты долгое время.

«с задачей показать особенности детского мира справляется». Ну, и на здоровье! Один справляется с особенностями детского мира, другой – с особенностями взрослого. Здесь ни у кого нет преимуществ.

«Если подход конкретной площадки не устраивает, ищите другую, но не пытайтесь переделать всех под себя». На первый взгляд, логично, но что делать, если и на других площадках не будет справедливого подхода? Нет, такой вариант не годится. Если уж столкнулся с несправедливостью, – сражайся с нею.

Какими же категориями оценки рассказа руководствуется Theo?

1. Сюжет . 2. Характеристика героев. 3. Эмоциональное воздействие.

Кажется, я ничего не забыл. Остальные инструменты (построение предложений, словарный запас, обращение со словом, соразмерность главного и второстепенного) Korhonnen забросил в дальний угол сарая. Плевать ему на описания, на концовки, на то, что краткость – сестра таланта. Для него главное, – чтобы все было, как в мексиканском сериале: «Я убью тебя! Негодяй, ты осмелишься убить отца?! Как, ты – мой отец?! Прости, мой мальчик, я потерял тебя в роддоме! Папа, приди же в мои объятия!». Смешно? Только мне не до смеха, потому что такая оценка прокатилась по моему рассказу.

Насчет интровертного бытия: если бы Korhonnen не спешил туда так сильно, я бы объяснил ему, что интроверт – человек, погруженный в себя. То есть он живет в своем личном мире, а окружающую реальность не принимает всерьез. Следовательно, прислушиваться к нему не стоит.

Вдогонку Theo я бросил следующее:

«Моя оценка субъективная? Чего я избегаю в первую очередь, так это субъективности. Литература – не только искусство, но и наука, а наука может быть только объективной.

Да, в оценке текста учитывают не только стиль, но в рассказе «Свои» хромает и стиль, и язык, и композиция. Если прочитаете мой отзыв на рассказ «Свои», поймете, что я имею в виду.

Взгляды у академиков могут быть разными, однако единая система оценки текста существует.

Вы копаетесь в рассказах как эксперт, а не как читатель. А если вы эксперт, у вас нет права рассматривать произведение поверхностно, полагаясь на впечатления и на личные предпочтения.

Мои аргументы, прежде всего, связаны с текстом. Если я вижу ошибку, не только заявляю, что это ошибка, – привожу факты.

Двое могут найти друг друга и без апокалипсиса. Уберите нежить, половину событий, второстепенных персонажей-людей, и сводите их, на здоровье. Напомню вам, что тема конкурса – конец света.

Я не виноват, что вы не верите, будто в пожаре замешаны инопланетяне. Чтобы это сделать, надо поразмышлять, откуда мог взяться огонь, пожирающий даже металл и воду, и неукротимый ничем. Вряд ли он может быть земного происхождения. Поклонов, в отличие от Бухалыча, рассмотрел фантастический вариант. Пусть эта версия кажется бредовой, но это его версия.

Вы спрашиваете, что дальше в «Огне» (после того как огонь погасили). На этот вопрос вам ответил главный герой: «Придется заново строить города, заново выращивать хлеба».

Считаете, что сюжет с зомби подан не так, как другие? Все эти «другие» чем-то отличаются друг от друга. Придумать оригинальное бедствие автор не смог, а ведь тема конкурса – конец человечества.

Переживаний подростков в «Огне», нет, но там тоже есть и страх, и сомнения, и осуждение, и сочувствие, а под ногами почти в прямом смысле горит земля. Кстати, дети в «Своих» ведут себя как взрослые, хотя в реальности они растерялись бы, и в лучшем случае, попытались удрать.

Я не утверждал, что дорожная одиссея «Огня» блестящая. Просто доказывал, что она заслуживает внимания. С Гомером и Маккарти мне, конечно, не сравниться, но автору «Своих» точно не уступаю. Поэтому и протестую по поводу решения жюри.

«Огонь», по-вашему, не дает достаточное количество ключей? Не знаю, как ваши эксперты их искали в моем произведении. Зато я показал, как они это делали в рассказе «Свои» (читайте под текстом). Даже в темноте можно этим заниматься более успешно. Направо пойдешь, – логическая ошибка, налево пойдешь, – описания героя нет, прямо пойдешь, – сюжет затертый, и т.д.

Ели вас интересуют ниточки души главного героя «Огня», могу подарить целый клубок: забота о семье, любовь к Родине, любовь к природе, дружеское отношение.

Художественность текста, как ее ни ломай, будет жить вечно, тем более на литературном конкурсе. Люди, которым это неважно, пусть вводят соответствующую номинацию, – для похабных анекдотов, например. Классическое направление должно быть неприкосновенным.

Мнениями обмениваться можно, но я представил не только мнение. Это замечания с примерами из текста, основанные на знаниях, прозрачные настолько, что даже медведь поймет.

Считать, что вы правы, – одно дело, а опровергать доказательства, – совсем другое. Проверить правоту моих слов насчет анализа нетрудно. Свяжитесь с литинститутом, с СПР, наконец, с любым профессиональным литератором. Делайте, что угодно, только, пожалуйста, не выдумывайте субъективизм и прочую шелуху.

Я знаю, что рассказы оценивало несколько человек, но, выражаясь военным языком, победу одерживают не числом, а умением. Повторяю: читательское видение тут ни при чем. Вкус и воспитание тоже не помощники. Члены жюри – специалисты, значит, и работать должны как специалисты.

«Когда-нибудь вы вспомните эту ситуацию с ухмылкой, – дескать, проглядели, а я был прав». То есть вы допускаете, что я могу быть прав. Кстати, я не собираюсь дожидаться вашего «когда-нибудь». Проблему решают, когда она подкрадывается.

По крайней мере, Korhonnen держался в рамках приличия. Того же не могу сказать о Дарье Фэйр. Что это за птица, не знаю, но похоже, что отсутствие таланта она пытается компенсировать шокирующими комментариями.

Привожу один из них:

«Рассказ «Непобедимый огонь» зацепил языком, деталями, написано хорошо, поэтому слитая концовка заставила меня подумать, будто автор подрюнькал но не кончил. А когда автор под «Огнём» мне ответил, я пожалела, что не поставила оценку ещё ниже».

Так и хочется сказать: фу, как грубо! Нормальные мужчины от таких девушек шарахаются, как от чумы. Но я не мог оставить бедняжку без ответа:

«Дарья, дрюнькать будете дома. Это все-таки литературный сайт, а не притон. Концовка не слита, – она плавно закруглена. Могу лишь догадываться, почему ответ автора «Огня» вам не понравился. Скорее всего, он привел возражения, которых вы не ждали. Такова жизнь. Необязательно с вашим мнением будут соглашаться. Вы жалеете, что не напакостили автору понижением оценки. Если все будут вести себя, как вы, отечественная литература останется без будущего».

Не сделав соответствующие выводы, добродушная собеседница опять попыталась укусить:

«Сударь, вы никого слышать не хотите, меня такие товарищи обескураживают и вызывают материнскую нежность. Я могу вас только мысленно похлопать по плечику, сказать: «ну-ну», и дать конфетку Вам приятнее читать только то, что вы хотите. Тут медицина бессильна».

Пришлось выбить забияке зубы:

«Я не сударь, – у меня имя есть. Мне приятно, когда пишут что-нибудь разумное, в отличие от вас. В медицинской помощи пока не нуждаюсь, но вам, если будете продолжать в таком духе, придется каждого встречного похлопывать по плечу. Дорога сама приведет вас туда, где есть заботливые врачи».

Далее, успокоив еще парочку особо ретивых собеседников, я еще раз предложил Ивану Бахонину вызвать председателя жюри. Кто-то ведь должен отвечать за неправильные итоги первого тура. Организатор ответил баном. Я написал ему на электронный адрес, чтобы выяснить причину, но письма не дождался.

Мое терпение лопнуло. Каким-то чудесным образом я зашел на сайт и скопировал все материалы по этому делу. Осталось лишь состыковать фрагменты информации и отредактировать текст. Так появилась на свет эта критическая статья. Распространить ее в Интернете было сущим пустяком.

Не знаю, от чего пытались спрятаться Бахонин и его приспешники. Если от острого языка, то напрасно, – я просто огрызался в ответ. А если они прячутся от правды, это бесполезно, потому что она достанет, находясь, где угодно.

Некоторые читатели спрашивают меня: зачем писать такие статьи? Я бы задал встречный вопрос: тогда зачем заниматься критикой? Ругать мерзавцев, которые топят хороший рассказ, надо, но тем более это надо делать, если они возвеличивают неотредактированные тексты. Почему? Потому что они отравляют отечественную литературу и читателей. Последние ведь даже не подозревают, что их ждет в книжных магазинах.

К моему великому сожалению, до сих пор не принят закон о литературном языке. После этого бездарное жюри и продажных редакторов погнали бы поганой метлой из всех конкурсов и издательств. Надеюсь, это светлое будущее скоро наступит.

Александр Рубис,
поэт, прозаик, публицист,
частный редактор.